ОСЕННИЕ ПРОБЫ И ОБРАБОТКИ 150914

Из серии "ОКНА". Меня спрашивали, почему не удаляете грязь, лишние предметы... Удаляю, когда это нужно, по моим представлениям. Если картинка сильно выстроена по свету, если прозрачная и четкая иерархия пятен по "весу", то нет необходимости в "чистке", она только создает впечатление искусственности, такой постановочный маразм. Пример? Картинки Босха, на которых тьма персонажей, и каждый интересен деталями - и при этом картинка сохраняет целостность за счет напряженного равновесия больших частей, земли и неба, например. Больше трех больших частей картинки обычно не выдерживают. Пикассо, гений и пижон, иногда специально разбивал на части, а потом гениальным образом собирал... (Не в защиту данного скромного изображения, а по ассоциации со своими мыслями сказано)
....................................

Залив. Здесь лучше ни с чем не ассоциировать, такое вот увлечение было, сочетать сильное и слабое.
.........................................

Снова из серии про окна...
..........................................

Пусть будет "День рождения". Был рисунок, набросок на бумаге для переноса на разделочную доску, там черный фон был. Рисунок вырезан, работа сделана, доска исчезла куда-то, кажется ее продали в магазинчике на первом этаже фотосалона на Гоголевском бульваре. Что поделаешь, память... да и лет уже двадцать прошло. А рисунок остался, наложил его на старые обои, сфотографировал, потом обработал так, что не узнать... Трудно объяснить, зачем, просто захотелось прикрепить на стенку. Большое удовольствие от этой возни получил. Так и осталось.
......................................

Эшеры эти давно в Америке живут, а в доме их воры да бомжи... и фонарь не светит.
........................................

Зимняя прогулка с котом. В серых тонах. Можно, конечно, выравнять картинку, но это уже делал не раз, к тому же, когда смотришь на нее, а она висит надо мной постоянно, то под разными углами видишь.
...........................................

Перед грозой, сквозняк, цветы испугались...
.............................................

Противостояние.
На сегодня всё, удачи и здоровья всем смотрящим. Д.

ЧТО ДЕЛАТЬ... (из романа Vis vitalis)

....................................

Что делать, как жить? Третьего вопроса не было, он всегда знал, что виноват сам. Вечерами выходил, шел к реке. Там на розовом и желтоватом снегу расхаживали вороны и галки, в сотый раз просматривая борозды, которые просвечивали сквозь тонкий зернистый покров. Снег незаметно и быстро испарялся, не успевая таять, проступала голая земля, вся из холмов и морщин, за морщины цеплялись дома. Проступившие из-под снега ритмы успокаивали Марка, но, возвращаясь к себе, он снова чувствовал растерянность и пустоту - иллюзия устойчивой действительности исчезла, открылась голая правда невесомости. "Вот и летишь наяву..." - он мрачно посмеивался над собой, наследство Аркадия, - мечтал, а оказалось страшно. Проснуться-то некуда!"
Оторван от всех, он с каждым днем становился все чувствительней к малейшим дуновениям - к ветру, дождю, полету листьев, взглядам зверей, колыханию занавесок, вечернему буйному небу... Он стал открыт, болезненно слаб, незащищен, не готов к жизни: старую оболочку, пусть тяжелую и жесткую, но надежную, кто-то безжалостно содрал с него, а новой не было, и вот он колеблется, дрожит, резонирует на каждый звук, шепот, видит и слышит то, что всегда пропускал мимо ушей и глаз... И совсем не хочет, чтобы все было так - обнажено и страшно, мечтает спрятаться, но больше не может обманывать себя.
Он механически делает какие-то дела, чтобы выжить, прокормиться, а в остальное время прячется среди пустых стен, лежит, не замечая времени. Раньше пять минут без дела - он бесился, изнывал от тоски, стучал в раздражении ногами, кусал ногти, ломал пальцы... - теперь он замирает на часы: ему достаточно шорохов за окном, игры пятен на занавеске, постукивания об стекло веток вымахавшей на высоту березы...
Постепенно страха в нем становилось все меньше, словно умер, а впереди оказалось новое пространство, в котором он все тот же - и другой: не знает, сохранил ли жизнь. Если следовать философу, то не сохранил, поскольку устал мыслить, но вообще-то живой.
- Где же теперь все? - Аркадий, учивший меня смеяться над собой, Штейн, ясный и полный жизни, Мартин, с его желчностью и трагической серьезностью... мать - с прямолинейностью и напором... отец - с жаждой покоя и равновесия?..
Они - это и есть я.
....................................
В один из пропащих дней он наклонился и поднял с пола свою рукопись - просто так. Он ни на что в тот вечер не надеялся. Стал читать, дошел до обрыва - и вдруг увидел продолжение: постоянные разговоры с самим собой словно утрамбовали небольшую площадку, место за последней точкой; на бумаге стало прочно и надежно. И он населил эту плоскость словами. Дошел до новой пустоты, и остановился... Шагая вокруг стола и думая вслух, он в течение часа продвинулся еще на пару сантиметров вглубь незаселенного пространства, и даже примерно знал, что должно быть дальше. И с этим знанием спокойно ушел, уверенный, что как только вернется, продвинется снова. За время молчания мысль и речь срослись в нем...
С длинной седоватой бородой и запавшими глазами, он пугал прохожих, если внезапно выворачивался из-за угла.
Он вернулся и, действительно, дописал еще несколько строк, и дошел до момента, когда дыхания не хватило; мысль прервалась, исчезли верные ему слова. Он написал еще пару предложений по инерции, а потом яростно вычеркивал, злясь на свою невыдержанность. Ему стало спокойно, как не было давно.