ЛЕТНЕЕ АССОРТИ 280614

Натурмордик из банальных, у них есть свои задачи и даже сложные, но это собственно "кухня" художника
................................................

Разговоры и споры затянулись до утра...
................................................

Вечерний пейзаж, очень некрупная картинка маслом на кусочке холста, меньше писчего листа.
...............................................

Перед дорогой. Не могу сказать, кто тут "настоящий" - кот, который вылеплен мной или картинка, но в сущности неважно, мне кажется, смайл...
...................................................

Прогулка по окрестностям. "Ручей не замерз еще!" Цв. бумага, тушь, мелки...
....................................................

Хокусай и Гюльчатай
......................................................

Простой натурмордик, немного поиграл с фактурой...
...................................................

Оттепель в феврале. Вид из окна десятого дома. Меня спрашивали, где этот дом. О нем лучше всего прочитать в повести "Перебежчик". Или в "Последнем доме", была такая, и даже на бумаге, например, в сборнике "Берега", Серпуховское издание, и даже тираж 1000 экз Так что в Серпухове некоторые читали. Шучу, я как всегда, в Интернете, здесь мой дом.
.....................................................

Робинзон из зарослей наблюдает за дикарями, приехавшими на его Остров.
Много раз рисовал и писал красками Робинзона, и даже повесть написал - "Робин, сын Робина", она есть в Сети и в библиотеке журнала сетевого "Вечерний гондольер", очень неплохой журнал, жаль только, что понемногу затухает, редко обновляется. Как всё у нас, на поверхности восклицания, крики, восторги подличания... чушь собачья, а глубинная жизнь стала малозаметной. Но это ничего не значит, убить творчество полностью в России, при таком "подвальном" опыте 70-х... не получится, думаю. Конечно, смотреть противно, как некоторые способные люди повалили в холопы, но это тоже было, повторы, повторы...
.......................................................

Раннее утро, дождливое
.....................................................

А здесь утро туманное
........................................................

Мечта о сыре, ворона в бога верить перестала
.........................................................

Тоже что-то вечернее, мокрое
.......................................................

Не помню, как называется, что-то про время, наверное. Про ВРЕМЯ, да. Монетки люблю за ржавчину.
...........................................................

А это из серии совсем ненужных. Говорят - мусор, а я люблю.

Натюрморт (Из повести "Паоло и Рем")

Выдумки, сплетни, слухи, глупости, перемешанные с частичками истины... Увы, пока праздность одолевала Рема, пока взгляд блуждал, он уподоблялся вечно жующему борову. Вся эта муть болталась у него в голове, как осадок в перекисшем вине. Он был как все, и даже хуже, потому что лишенный каждодневной опоры -- ведь ничто в обыденной жизни его не привлекало, кроме самых грубых и простецких потребностей -- он тут же опускался в самую грязь, на дно, его спасала только нелюдимость и недоверчивость, из-за которых не было ни собутыльников, ни прочих типов, толкающих таких вот молодых людей на дурной путь.
Но вот он, наконец, заметил то, что всегда останавливало его, выметало из голову мусор, и он становился тем, кем был на самом деле. Вдруг увидел, да.

Он другим совершенно взглядом, будто только что прозрел, разглядел на столе несколько старых, грязных, небрежно брошенных предметов - тарелку, бутылку, полотенце, несколько картофелин на кучке шелухи, кусок бурого мяса... со срезом, неожиданно свежим и ярким... и бутылку, возвышавшуюся... она уравновешивала тяжесть и весомость горизонтали блюда... Бутылка поглощала свет, а блюдо его излучало, но и само было подвержено влияниям -в первую очередь, тени от бутылки... Темно-фиолетовая, с расплывчатыми краями, эта тень лежала на краю блюда, переливалась на полотенце, на сероватую почти бесформенную массу, в которой Рем ощутил и цвет, и форму, и складки, давно затертые и забытые самой тканью...
Вообще-то он каждый день это видел, но не так, не так!.. Теперь он обнаружил рядом с собой, на расстоянии протянутой руки, живое сообщество вещей.
И тут же понял, что сообщество только намеком дано, пунктиром, едва проглядывает... В нем не было присущего изображению на холсте порядка. Бутылка назойливо торчит, полотенце только о себе да о себе... картофелины делают вид, что никогда не слышали о блюде...
Он смотрел и смотрел, потом осторожно придвинулся к столу, подумал, взял одну из картофелин и положил на край блюда, объединяя массы... Слегка подвинул само блюдо, переставил бутылку, поправил полотенце, так, чтобы стала видна полоска на ткани... Снова отошел и посмотрел.
Что-то было не так, он не слышал отчетливого и ясного разговора вещей.
Тогда он подошел в старому темному буфету у стены, с зеркальными дверцами, и из хлама, который валялся здесь давно, наверное, с тех пор, как умерла Серафима, вытащил небольшой потемневший плод, это был полувысохший лимон. Он взял нож с короткой деревянной ручкой и длинным узким лезвием, охотничий нож, и с трудом подрезав кожуру обнажил под ней небольшой участок желтой мякоти, светлую змейку на сером фоне... И осторожно положил лимон на край блюда, рядом с картофелиной... нет, чуть поодаль...
И отошел, наблюдая, он весь был насторожен, само внимание, прикрыл веками глаза и постоял в темноте. Сквозь веки слегка пробивалось красноватое и розовое, кровь в мельчайших сосудах пропускала свет, он всегда восхищался этой способностью кожи... И внезапно распахнув глаза, уперся взглядом именно туда, где расчитывал увидеть главное, чтобы сразу решить - да или нет!
Нет! Все равно не сложилось.
Он покачал головой - пора, с натюрмортом еще много возни, подождет, а до Паоло нужно, наконец, дойти, ведь обещал!