продолжение отпуска

Вчера снова прослушал(смотрел) кусок видео, где я, летом, несколько лет тому назад, додумался надеть дурацкую панамку и прочитать повесть "Последний дом".
http://www.youtube.com/watch?v=GQv4N3IDsOA&feature=youtu.be
Потом я еще прочитал повесть "Остров", рассказы, даже "Кукисы", но панамку пришлось снять, там эта странность, отстраненность ни к чему... И не получилось. Местами живо и умно, но НЕ ТО.
Вот-вот, отпуск чувствуется, сплошная болтовня!!! Теперь немного картинок, навскидку, налегке...
.................................

Глупая, с плохим характером, и самовольная - жуть! Не люблю портреты писать, в другого превращаться, но иногда писал, если чувствовал какое-то родство, наверное
.........................

Художник в мастерской. Оглядывался редко.
.......................

Угол мастерской, картинка с деревьями в углу стоит...
..........................

Столетней давности фотография, недавно просматривал альбом бабушки, единственный, остальные от родителей, совсем другое время, не наше, конечно, но и не то, не то...
...........................

Утро раннее-осеннее, околица, рассвет... и нужно уходить!
....................................

Была такая выставка, в Пущино, в Музее экологии - только коты и кошки.
...................................

Репетиция вокальной студии, и какие-то вещи на переднем плане. Пробы...
.......................................

Натюрморт с кошкой. Иногда они интересовались, и вписывались в картинки.
......................................

Фрагмент картинки на тему "Подвалы" В те годы мне казалось, что на земле
невозможно жить, и надо устроить мир под землей. Теперь снова так кажется.
Но был светлый промежуток, и то хорошо.
.................................

Нет маленьких вещей, есть мелкие взгляды.
..............................

Девушка и вид из окна. Вообще-то их две фигуры, но эта приличней выглядит, вторую отрезал.
.............................

Бывает, поставишь натюрмортик, выберешь вещи, а на полке остаются отвергнутые - обижаются... Мне их жаль, и я из них сооружаю второй натюрморт, из оставшихся, он редко получается, но все довольны!
.................................

Робин, сын Робина (продолжение)

………………………………….
В начале жизни события и вещи множатся, разбегаются, вот и говорят – время. А к концу все меньше остается – лиц, вещей, слов, хотя, казалось бы, должно все больше накопляться. Как говорил один художник, степень обобщения важна, вот-вот, степень обобщения, в ней ум художника, да и любого творца, который мелочным бытописателем не хочет быть, а смотрит за горизонт, и выше сегодняшнего мусора…
Годы усилий видеть дальше, выше, они бесследно не проходят - чувствуешь, что изменяешься: нет уже ни ума, ни мыслей, а на все вопросы только «да» и «нет», короткие, ясные ответы. Откуда берутся … черт знает, откуда. Будто на ухо кто-то шепчет, или внутри головы рождаются?..
События сближаются, сливаются, многие моменты выпадают из картины… Как ночной снимок городской магистрали – трассирующий свет, и никого. Пусто там, где бурное движение и жизненный шум. Вместо беготни и суеты – ночь и тишина. Как настроишь себя на собственные впечатления, так сразу тихо становится кругом, и пусто. Стоит ли ругать память, если она заодно с досадными мелочами выкинула некоторые глупые, но полезные детали?.. Нужно ли удивляться, что, удалившись в собственные стародавние бредни, потом выпадаешь бессознательным осадком из раствора, и долго вспоминаешь, куда теперь идти, где дом родной…
Собственная жизнь вызывает удивление, страх...
И смех.

…………………………….
Невольно ищешь в далекой юности свои ответы на свои вопросы. Мало находишь, рост и развитие идут скачками. Ничто не предвещало сегодняшнего меня. Или все-таки, что-то было?..
Мне было шестнадцать, когда уехал из дома, поступил в Университет в маленьком прибалтийском городке. Ходил на лекции с толпой незнакомых людей, растерянно слушал, что-то записывал - и шел к себе по длинным темным улицам с высокими заборами, за которыми спали одноэтажные домики. Я снимал комнату. Она была с двумя окнами, большая и холодная, зато с отдельным входом и маленькой ледяной передней. В углу за большим шкафом стояла кровать со старым пуховым одеялом, это было теплое место. Печь топилась из другой половины дома, где жила хозяйка, от нее зависело мое тепло. Но кровать не зависела, и я залезал в узкое логово между стеной и шкафом, здесь читал, просматривал свои неуклюжие записи - и засыпал. К утру слабое тепло от печки вовсе улетучивалось, и я сползал с кровати, дрожа от холода и сырости. Я каждый день ждал, что, наконец, начнем учиться: кто-нибудь из старших обратит на меня внимание, спросит - "ну, как ты усвоил вчерашнюю лекцию?.." Но ничего не происходило, экзамены бесконечно далеко, и по-прежнему непонятно, что делать. Люди на курсе были старше меня, многие пришли из техникумов, уже работали. А мне было шестнадцать, вернее, семнадцать без одного месяца. И в один холодный октябрьский день исполнилось семнадцать ровно. Но никто здесь этого не знал, и не поздравил меня. Я почувствовал, что живу один, и никому не нужен. Но в этом чувстве, кроме печали, было что-то новое для меня, и я насторожился, потому что всегда ждал нового, и хотел его. Купил бутылку яблочного вина, крепленого, самого дешевого. Покупать вино было стыдно, потому что дома мы жили бедно, и вдруг такая роскошь. Но все-таки день рождения, и я купил. Еще купил хлеб, колбасу и сыр, и попросил нарезать ломтиками, как это красиво делали тогда в магазинах. Пришел к себе. Печь дышала слабым теплом. Я не стал раздеваться, сел за стол перед окном, нарезал хлеб, откупорил бутылку - и хлебнул вина. Сразу стало теплей. Тусклый желтый свет мешал мне, я погасил его...
Передо мной раскачивались голые ветки, но скоро они слились с чернотой неба. Через дорогу над воротами раскачивалась лампочка, ее свет метался в лужах и освещал комнату, как фары проезжающих автомобилей. Какие здесь автомобили... все тихо, неподвижно, только ветер и мерцающий свет... Когда-нибудь я буду вспоминать этот день - думал я, ел сыр и колбасу, закусывал хлебом и запивал вином. Тогда я больше всего боялся исчезнуть, сгинуть - ничего не сделать, не увидеть, не выучиться, не любить - пропасть в темноте и неизвестности, как это бывает с людьми. Я уже знал, что так бывает. Я называл все черное и неизвестное, что прерывает планы и жизнь - "фактор икс". Неожиданный случай, чужая воля - и твой полет прерван. Нужно свести "фактор икс" к нулю - и вырваться на простор, чтобы все, все зависело от меня...
А пока я сидел в темноте, меня обступала неизвестность, и я должен карабкаться, вырываться на волю... Только бы не сгинуть, добраться до своей, настоящей жизни... Я постепенно пьянел, жевал колбасу, которой было вдоволь, шурша бумагой на ошупь находил тонкие ломтики сыра…
Как хорошо, что ничего еще не было, и все еще будет.
Я заснул сидя, и проснулся только на рассвете - барабанили в дверь. Пришла телеграмма из дома.

Добраться до своей настоящей жизни? Да, уже тогда хотелось. Но не думал еще, не мог знать, насколько она удалена от жизни общей, коммунальной.