..................
Когда я был аспирантом, то работал в очень хорошей лаборатории, по тем понятиям страны и времени. Вернее, страны, время давно нас перегнало и не оглянулось. Но к нам хотя бы приезжали люди типа Александра Рича, пусть не нобелевского лауреата, но лично знающего многих из них, например, Моно и Жакоба... Рич работал с ними, общался с самим Криком. Он был в компании самых лучших, в клубе избранных, там не читают публикаций, - встретятся на часок, обменяются сегодняшней информацией, и к себе в лабораторию. А иногда удирали с заседаний, услышат что-то, и сразу в лабораторию, проверять, а утром - ответ. И никаких журналов! Мы были такого тесного общения лишены, но журналы кое-какие были, и приезжал к нам Александр Рич, не высший класс, но нечто особенное все-таки, он говорил о нашем местном гении и титане Александре Спирине, подающем, по нашим понятиям, блестящие надежды: "competent but not outstanding", так он о нашем лучшем говорил, сам при этом не лучший, но рядом с лучшими стоявший почти каждый день. И пивший с ними кофе по утрам.
И помню то свое чувство гордости от причастности, и все-таки небольшого унижения... Его испытывал даже наш великий и могущественный шеф, я видел это по его длинной чуть отвисшей челюсти... постоянная его ноющая боль - никогда не бывать в настоящей загранице... В ГДР и Венгрии - сколько угодно, но там-то что?.. - там наше, и только чуть-чуть ТОТ блеск, потому что больше ездят и общаются… Чуть-чуть, но не больше...
А потом к нам приехал то ли из Брянска, то ли из Воронежа человек лет сорока, он многое знал и умел, читал в сто раз больше нас, отличал Торелла от Теорелла, а мы путали... Но мы-то могли больше, мы-то видели чуть другое, и ближе стояли к истине! Мы чувствовали блаженство когда стояли перед ним, и то можем, и это, и вот наш прибор - английский спектрополяриметр, правда, старый и ручной, каждую точку, пока измеришь, глаза вылезают из орбит, следить за зайчиком на экранчике... Но все равно, это мы - могли, мы - видели, и к нам, а не к нему приезжал Александр Рич, и у нас чудо прибор, а у этого провинциала - ничего, ничего... И он стоял окруженный нами, высокомерно поправляющими его, с нашим великим шефом, шефулей, известным физиком, да, но ничтожным генетиком, пусть претендующим, знающим, но ничего не могущим сделать, встроиться в процесс, о котором сегодня, перед завтраком, уже обсудили и решили Моно с Жакобом, и примкнувший к ним за кофем Александр Рич...
А мужик этот из Брянска или Воронежа, стоял как старый усталый волк среди молодых псов, все понимал, и презирал нас... и себя, себя, себя...
А что потом? Кто куда, навсегда разбежались по российским городам. И канули, почти все... Мне еще чуть-чуть повезло, просунул палец в щель в заборе, несколько статей во всяких Голландиях, их постепенно забывали, ну, три, ну пять лет... и благополучно забыли. А потом я что-то СВОЕ понял - и ушел, закрыл за собой дверь, и ни минуты не жалел, все мое - с собой, и только от меня зависит, от меня...
Вот старятся наши великие, на дачах академики, и что? А то! С интересом, пылом и страстью прожитая жизнь. И это немало, немало, хотя хотелось больше, и тот же Александр Спирин нобелевской не получил, почему? Все как у людей было, поездки, приборы, сотрудники послушные... А вот не было того утреннего кофе с Жакобом и Моно... а только приехавший в неважную командировку Александр Рич...
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
